Дальний Восток близок к демографической катастрофе – Юрий Авдеев

Демографическая ситуация на Дальнем Востоке близка к катастрофе. За последние десятилетия макрорегион потерял порядка 25% своей численности — что эквивалентно одному Приморскому краю — и продолжает терять дальше. Принятая в 2017 году Концепция демографической политики ДВФО не достигла своих целей, но власти продолжают мыслить и действовать в старой парадигме, которая не приводит к преломлению устойчивых негативных тенденций. 

Российский экономист и демограф, директор Азиатско-Тихоокеанского института миграционных процессов, ведущий научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН Юрий Авдеев в интервью ИА PrimaMedia дает свое видение ситуации и предлагает изменить подход к ее решению.

— Юрий Алексеевич, недавно во Владивостоке проходила демографическая конференция. Какое она оставила у вас впечатление?

— Это была девятая конференция, посвященная демографическим проблемам Дальнего Востока. Напомню, что в 2015 году Минвостокразвития собрал ученых и специалистов для разработки Концепции демографической политики Дальнего Востока до 2025 года. В документе, утвержденном правительством РФ в 2017 году, определялись две задачи: к 2020 году стабилизировать численность населения Дальнего Востока и к 2025 году создать условия для естественного и миграционного прироста.

Пора подводить итоги, что удалось, что не получилось. Поставленные правительством задачи решить не удалось. А ведь Дальний Восток находится в зоне рисков, близкой к демографической катастрофе. Тревога вроде осознается и на федеральном, и на региональном уровнях, но всерьез об этом думать не хочется. Надежда на то, что еще немного поднажать, и ситуация изменится. Такое вот общее впечатление.

Интервью с Юрием Авдеевым. Фото: Сергей Семенов

— На этой конференции прозвучало, что к 2030 году ожидают рост числа абитуриентов на Дальнем Востоке на 40 тысяч человек, и это как-то должно подровнять демографическую ситуацию.

— Да, это в ряду иллюзий, что так можно изменить ситуацию. Сколько из этих выпускников останется на Дальнем Востоке, и чем он их сможет привлечь? Или 80 тысяч мигрантов из Средней Азии — насколько сильно их влияние на дефицит на рынке труда?

Это и многое другое — потенциальные источники роста населения региона, и важно только понимать масштаб влияния каждого из них, что должно быть в приоритете, на кого делать ставку, на какой результат рассчитывать в каждом конкретном случае.  

Приморский край каждый год теряет, грубо говоря, до 15 тысяч человек. В процентах к населению края это вроде немного, но учитывая, что тенденция сохраняется более 30 лет, несмотря на принимаемые меры, стоит задуматься. На фоне других субъектов ДФО Приморский край выглядит не лучшим образом.

Во многих выступлениях тревога ощущается, понимание непростой ситуации есть, но пока нет готовности, смелости, если хотите, к нетривиальным, радикальным решениям. Было много слов о том, что к Дальнему Востоку особое внимание, что здесь апробируются разного рода новации федеральной властью, регионами. Но предложить нестандартные подходы, найти механизмы, позволяющие сломать тенденцию убыли населения не получилось.  

Население сокращается не только на Дальнем Востоке, в других регионах страны, в России. Разница в том, что на Дальнем Востоке потери последних десятилетий приближаются к четверти всего населения, а по стране до 5%. Где население "закончится" быстрее? А речь о территории сопоставимой с Австралией, вся Европа разместилась бы не тесно.

С 1991 года Дальний Восток потерял 2,34 млн человек, это население Приморья на 1991 год. То есть с карты Дальнего Востока исчез самый густонаселенный регион.

Теоретически потери населения в 25% — это демографическая катастрофа. И Дальний Восток близок к этому, но говорить об этом не принято. То ли расчет, что само рассосется, то ли сохраняется уверенность, что чуть поднажать, денег добавить, жилье построить, проценты по ипотеке обнулить, многодетным бесплатно землю раздать, многоместный автобус подогнать, и проблема решится.

Но интенсивный отток в 90-е годы привел к деформации демографической структуры: стариков больше, молодых меньше. Потом процесс замедлился, но восстановить потенциал воспроизводства не удается до сих пор. За 30 лет потеряли 1,7 млн человек в возрасте от 15 до 49 лет, сократилась численность детей до 14 лет на 1,2 млн. В перспективе до 2075 года, если радикально не изменить подход к решению демографических проблем, в лучшую сторону ситуация не изменится.

Внутренние вылеты, регистрация, аэропорт Владивостока. Фото: Мария Смитюк, ИА PrimaMedia

— Вернемся к Концепции демографической политики Дальнего Востока, которая рассчитана до 2025 года. Сейчас нас где-то 8,3 млн человек, а через год должно стать 8,6 млн…. 

— После присоединения к Дальнему Востоку двух субъектов — Бурятии и Забайкалья — получили население 8,3 млн человек. Напомню, в 1991 году на территории 11 субъектов проживало 10,4 млн человек, за три десятилетия убыль составила 2,3 млн человек. По Концепции к 2025 г. прирост должен был составить 300 тысяч.

Сопоставьте масштаб потерь, чего не было за всю историю освоения Дальнего Востока, и те задачи, которые хотели решить, и чего сделать не удалось, в казалось бы не очень напряженном плане.

— Сегодня мы какую цифру имеем?

— По факту на Дальнем Востоке осталось 7,87 млн человек, и сокращение продолжается. Остается утешаться тем, что замедляется скорость сокращения. А может просто уезжать уже некому?

— Так где заложена основная ошибка? Если посмотреть по различным показателям — везде рост. Инвестиции привлекают — полпред озвучил, что в Приморье за 10 лет больше 700 млрд рублей привлекли. По промышленному производству — рост. Рабочие места создают. А вот что не так?

— Президент Владимир Путин с первых шагов во главе государства пытался всех настроить на решение демографических проблем. Но мне показалось, что к прошлогоднему ВЭФу он принял аргументы тех, кто его консультирует в этой части. Когда вспомнили, что за 2022 год население России сократилось на 500 тысяч человек, какой был ответ? "Что поделаешь, такова мировая тенденция".

Указ о Национальных целях развития от 7 мая 2024 года с целевым показателем суммарного коэффициента рождаемости к 2030 г. в 1,6, и к 2036 г. в 1,8, дает понять, что президента убедили в невыполнимости задачи расширенного воспроизводства. Напомню, в Указе 2018 года, где среди 12 национальных проектов Демография была номер один, с финансированием в 3,1 трлн рублей, и целью "увеличить суммарный коэффициент рождаемости до 1,7".

Поясню значение этого коэффициента. На каждую супружескую пару приходится менее двух детей. На 200 семей — 170 детей. То есть, детей меньше числа родителей на 30 человек. Значит, на ближайшие 12 лет зафиксирована установка на убыль населения. В стране станет меньше где-то на 5 млн человек.

набережная, центр Владивостока, центр, прогулка, семья, дети, мама, велосипед, набережная, погода, сквер. Фото: Дмитрий Осипчук, ИА PrimaMedia.ru

Указ о национальных целях до 2036 года явно противоречит пониманию проблемы президентом. Так, на встрече с работниками "Уралвагонзавода" в Екатеринбурге (15 февраля 2024 года) Путин говорит, цитирую: "Если мы хотим сохраниться, знаете, если мы хотим сохраниться как этнос или этносы, населяющие Россию, должно быть как минимум два ребенка. А как же? Два человека производят двух детей, значит, количество людей остается прежним, не уменьшается. Если один ребенок, уменьшается же количество. А чтобы расширяться, развиваться, нужно хотя бы три ребенка".

Президент точно формулирует проблему: меньше двух детей в семье — население страны сокращается. Но его убеждают, что других вариантов нет, такова мировая тенденция. В этом же русле нынешняя конференция по демографическому развитию Дальнего Востока: о каком "развитии" речь, если налицо деградация.

Для президента риски очевидны, но его так запутали, что он готов отказаться от науки демографии.

На встрече со студентами в Калининграде он заметил: "… очень важно — создание семьи. Не могу сказать как можно раньше, но скажу так — вовремя. Объясню почему. Есть такой прагматичный интерес со стороны государства. Никто не знает, что такое демография, в чем суть демографических процессов". А я бы добавил: "никто" из его консультантов, внушающих, что выхода из сложившейся ситуации нет.

Предложений со всех сторон много, затраты большие, только результата нет. Несомненно, для каждой конкретной семьи и материнский капитал, и детские пособия, и льготная ипотека, бесплатная земля, другие меры поддержки являются финансовым подспорьем, но как прозвучало на конференции: "Счастье нельзя купить, счастье можно родить!" И в этом ключ к решению демографических проблем и на Дальнем Востоке, и в стране в целом.

Только для начала нужно уйти от "бухгалтерского" подхода к демографическим процессам, когда изменения и выводы делаются на основе анализа динамики от года к году. У демографии своя шкала, свой "аршин", важны различия между поколениями: сколько у ныне живущего населения детородного (фертильного) возраста появится детей, сколько у них со временем будет своих детей и т.д. Зная демографические закономерности, можно с большой долей вероятности прогнозировать численность на два-три поколения вперед, как и объяснить характеристики живущего сейчас поколения, кем и сколько было их отцов и дедов. Но такие расчеты корректны для периодов спокойного развития общества, без катаклизмов и войн.

Произошедшее со страной в 90-е и последующие годы теоретически не поддается описанию, для Дальнего Востока в демографическом плане ситуация действительно чрезвычайная, когда гомеопатией не обойтись. Необходимо критически оценить действующие институты и их региональные подразделения; проанализировать финансовые потоки, идущие на решение демографических проблем; пересмотреть законодательные акты, оценить практику правоприменения, произвести еще много действий, чтобы только понять, что в этой сфере делается не так, для чего требуется, чтобы в ней наконец-то появились профессионально подготовленные специалисты-демографы.  

— Что надо изменить в подходе к решению демографических проблем? 

— Давайте ответим на вопрос: кто выгодоприобретатель роста численности населения? Семья? Нет. Государство! Для него — это трудовые ресурсы, налоги на физлиц, военнослужащие, избиратели и т.д. А если так, то государство обязано на уровне Основного закона признать труд женщины, связанный с рождением, воспитанием ребенка до совершеннолетия общественно полезным трудом, оплачиваемым, засчитываемым в стаж, обеспечиваемым пенсией.

— Но сразу возникает вопрос, где взять деньги? 

— Позвольте встречный вопрос: а что будет с Дальним Востоком, если здесь не останется населения?

Цена вопроса — будущее государства. Мы должны высечь на камне: "на землю без людей придут люди без земли".

Для Дальнего Востока это многократно актуальнее, чем для других территорий страны. Огромная территория с малочисленным населением. Это, по существу, материк Австралия (она, на минуту, 7 млн кв км). На этой территории, если разместить 43 европейских государств (без Белоруссии и Украины), то еще 2 млн кв км останутся не заняты. А население как в одной маленькой Швейцарии.

Или давайте представим плотность населения нашего региона и приграничных стран в виде равных по площади национальных квартир: российский Дальний Восток, Северо-восток Китая (три провинции), две Кореи, Япония. В китайской "квартире" живет 180 человек, в КНДР — 212, в Республике Корея — 378, в Японии — 340 человек. А на российском Дальнем Востоке — один, и тот, по опросам, думает уехать. Так это только площадь суши, а есть еще 5,5 млн кв. км морской акватории в национальных границах, и что может со всем этим сделать один? А вы говорите — деньги?

На 90-е годы пришелся самый бурный отток населения, который деформировал демографическую структуру. Если этого не учитывать, то какими бы ни были финансовые вливания в стимулирование рождаемости, достичь желаемого результата — увеличения численности — не получится.

Порядок действий должен быть иным: восстановить утраченную демографическую структуру, а потом поощрять рождаемость. Сделать это можно только направив сюда мощный миграционный поток в основном молодежи, а потом уже думать о расширенном воспроизводстве.

Я в своем выступлении на конференции предложил на примере Дальнего Востока применить такую модель миграционной политики, которая позволит за десять лет увеличить численность не на 300 тысяч, а на 3-5 млн человек из разных источников: часть из других регионов страны, часть из стран СНГ, часть из-за рубежа. Подумать только, вокруг Владивостока в радиусе тысячи километров живет 300 млн, из которых 20% — молодые люди. Кто-то студент, кто-то готов был бы просто поработать, или в качестве туриста. За пределами России остается несколько миллионов русских, говорящих и думающих по-русски. Из источников, заслуживающих доверия, утверждается, что не менее 5 млн американцев хотели бы переехать в Россию, и примерно столько же из Европы.

— Что для этого нужно?

— В моем представлении последовательность шагов могла бы быть следующей.

Во-первых, признать труд женщины по воспитанию ребенка до 18 лет общественно полезным трудом, который оплачивается и засчитывается в стаж, который обеспечивается пенсией.

Второй пункт — жилье. Совершенно очевидно, что, когда говорят о жилье, дескать, — это стимул поднять демографию. Но радость от этого сегодня испытывают в основном девелоперы и банкиры, а демография движется по нисходящей.

Нужно, чтобы субъекты Федерации вместе с местными властями выступали в качестве заказчиков на строительство жилья, часть которого для молодых и многодетных семей. По мне, так семьи с пятью детьми должны законно получать бесплатно жилье достаточной площади, и лучше на земле. Молодым семьям вместе со свидетельством о браке предложить ключи от квартиры или дома, с условием, что рождение первого ребенка — снижает стоимость жилья на 10%, а с появлением пятого ребенка — семья освобождается от платы вообще, оно становится их собственностью. Финансовые отношения по части жилья — между региональной и местной властями с банковскими структурами, тогда как семья решает эти проблемы через МФЦ.

— По сути, вы предлагаете взаимоотношения между семьей и государством вместо взаимоотношений с банком и застройщиком.

— Именно так. Никаких финансовых отношений с банками, все это является заботой региональных и местных властей. Материнство — это труд. То есть, достойная зарплата матери за воспитание детей, когда нужно думать не о том, как расплатиться с банком за жилье, а о том, когда и сколько иметь детей. А крыша над головой не потом когда-нибудь, а уже сейчас. Думаю, что с разводами картина тогда изменится, и абортов будет меньше, да и многие другие проблемы уйдут.

— Согласна. Когда сегодня берут в семейную ипотеку студию 19 кв. метров — ну какая семья там сможет жить? Для семьи надо покупать трехкомнатную, но по ипотеке ты не впишешься в лимиты.

Юрий Алексеевич, вы говорите, что отовсюду нужно, чтобы люди ехали на Дальний Восток. А что, на Дальнем Востоке есть такого, вот что их должно привлечь здесь, чтобы они захотели приехать? Недавно врио губернатора Хабаровского края Дмитрий Демешин говорил, что раньше сюда ехали энтузиасты, потому что здесь был простор. Из истории мы знаем про БАМ, который строили энтузиасты-романтики. Были, конечно, и те, кто ехал за длинным рублем. Но сейчас, где масштаб этот?

— Масштаб задает экономическая программа регионального развития. Большие надежды возлагались на стимулирование инвесторов: создадим для них льготные режимы — появятся новые производства, и это станет привлекательным для людей.

Владивосток, лето, город, центр. Фото: Мария Смитюк, ИА PrimaMedia

Скоро 10 лет федеральным законам о Территориях опережающего развития (ТОР) и Свободном порте Владивосток (СпВ). Еще на стадии их обсуждения возникало много вопросов, но здесь хочу обратить внимание на то, как изменилась доля сырьевых производств в региональной экономике. Чтобы меня не заподозрили как противника добычи полезных ископаемых, скажу, что без них не обойтись, и особенно на Дальнем Востоке. Но когда вы добываете и продаете ресурсы — вы развиваете экономики стран, куда идет это сырье, а потом покупаете готовые изделия уже как импортные.

Преобладание в структуре экономики добычи и экспорта сырья не создает длинных экономических цепочек взаимосвязанных производств. Тяжелой и травмоопасной работы много, а добавленной стоимости, доходов мало; население невостребовано, что и выталкивает его с территории. А куда идут инвесторы, воспользовавшись льготными режимами? Но уж точно не в наращивание добавленной стоимости — доля сырьевого сектора даже возросла. Потому и миграция остается такой: уезжает больше, чем приезжает.

Да, за это время появились производства и по масштабу, и по технологиям отвечающие если не шестому, то, во всяком случае, пятому технологическому уровню. Большой Камень, Находка, Комсомольск-на-Амуре, Свободный, Чита, десятки производств, тысячи новых рабочих мест. Остается только понять, почему люди продолжают уезжать, почему регион не стал настолько привлекательным, чтобы кардинально изменить демографический тренд.

Для Дальнего Востока нужна новая индустриализация, причем как часть общей политики "поворота на восток".

Чем кроме сырья мы могли бы заинтересовать наших соседей на востоке? Что есть такого, что позволит нам не просто встраиваться в другие экономики, а взять на себя роль ведущего, формирующего крупные межрегиональные экономические объединения? И ясно, что речь не о дальневосточной экономике, удельный вес которой по сравнению с экономиками даже северо-восточных провинций Китая, не говоря уже о южнокорейской или японской, выглядит микроскопически. А о российском экономическом потенциале, нацеленном на восток.

Такими приоритетами могли бы стать производства, ориентированные на освоение Мирового океана, производства, связанные с освоением Космоса. В качестве третьего приоритета, обеспечивающего и реализацию первых двух, и способного наиболее эффективно осуществлять интеграционную связность — это Культура. Разумеется, приоритетами второго порядка рассматриваются энергетика, транспортная инфраструктура, строительные технологии, средств связи и коммуникаций, а также то, что связано с биоинженерией, и многое другое.

— Но звучат же планы по созданию в Приморье промышленного кластера, новой судоверфи.

— Звучат, только происходит все задом наперед. Строим судоверфь, а потом выясняется, что нужна металлургия, станкостроение, а еще руда, добыча, обогащение, специалисты, квалифицированные рабочие. Другими словами, нужен стратегический план индустриального развития с перспективой до конца столетия. Пока же инициатива на стороне частных стратегии, даже если это государственные корпорации.

Слабое место Дальнего Востока — транспортная инфраструктура, и особенно портовая. Совокупный объем всех региональных портов едва ли сопоставим с одним корейским Пусаном, самым малым из десяти крупнейших портов Азии. Раскройте планы о строительстве здесь как минимум двух портов на 200 млн тонн, о строительстве скоростной железнодорожной магистрали условно от Владивостока до Калининграда, да еще о круглогодичной перевозке грузов Северным морским путем, и ни Сингапур, ни Шанхай, ни Шелковый путь не смогут с нами конкурировать.

Откройте людям перспективу, и найдется немало желающих найти себя здесь. С этих позиций, индустриальное развитие региона — третья составляющая решения демографических проблем в регионе, когда у отца многодетного семейства есть понятная перспектива престижной, высокооплачиваемой работы, профессионального роста, самоуважения.

Объявленный поворот на восток пока остается лозунгом, за которым нет того самого стратегического плана на многие десятилетия вперед.

Полагаясь на инвесторов, которых сюда привлекают льготные режимы, надеялись на то, что рынок расставит приоритеты.

Еще раз, о ТОРах и СпВ: зачем сегодня государство предоставляет преференции? Чтобы кто-то пришел с деньгами и что-то сделал для нас. Но он делает для себя, и ищет ниши, куда вложить по минимуму, получить по максимуму, как только обнулятся льготные режимы, понеся минимум потерь. Зачем это государству, что оно хочет видеть на 40% своей восточной территории? Сколько лет идет разговор о транспортных коридорах "Приморье-1", "Приморье-2". Сколько еще таких проектов, которые нуждаются в реализации, но пока не функционируют?

Вот бы и связать льготы с такими проектами, а еще лучше, когда преференции распространяются только на обеспечение реализации объявленных государственных приоритетов.

Поэтому принятые десятью годами ранее законы, уровень эффективности которых назвать высоким сложно, должны быть очень серьезно пересмотрены.

С сожалением можно сказать, что упущено много времени. Новое поколение, пожалуй, даже не подозревает, что когда-то в Дальневосточном морском пароходстве работало 470 судов, которые можно было увидеть в разных частях планеты. А сегодня осталось менее полусотни, а работающих на линиях и того меньше. Еще был рефрижераторный флот — более 120 судов, перевозивший рыбу, выловленную в Мировом океане. Обеспечить экспедицию в открытый океан более чем проблематично. На заводах оборонно-промышленного комплекса работало около 40 тысяч жителей Владивостока, где они, сколько специалистов осталось, и есть ли подготовленная смена?

Заявить легко о переходе к новой индустриализации. Реализовать же крайне не просто, потому что главным лимитирующим фактором является дефицит кадров, а дефицит кадров — следствие непрекращающегося оттока населения.

— Получается, что тактически вроде бы все неплохо, а стратегии нет?

— В апреле прошлого года наш губернатор встречался с президентом. Олег Николаевич докладывал об успехах: "Мы сдали 1 млн кв. метров жилья … это хороший стимул для закрепления населения, особенно молодежи. … это одно из лучших направлений в проекте "Демография". На что отреагировал президент: "Но самый основательный способ — это создание новых рабочих мест и развитие экономики, инвестпроекты". А дальше губернатор произнес, на мой взгляд, революционную фразу: "необходимо пересмотреть подходы к Дальнему Востоку. Многое очень делается… благодаря Вашим поручениям, работе полномочного представителя, Минвостокразвития удаётся решать отдельные проблемы. Нет системного подхода". 

Встреча президента РФ с губернатором Приморского края Олегом Кожемяко. 10 апреля 2023 года. Фото: Пресс-служба президента РФ

Более точно на вопрос о том, почему нужно пересмотреть подходы, и в чем отсутствие системности, ответила спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко при обсуждении первого проекта Национальной программы развития Дальнего Востока: "… десять лет мы пишем стратегии, программы, а прорыва в экономике нет. — Зато прорыв мы наблюдаем по ту сторону дальневосточной границы — там, в странах Азии, растут новые ультрасовременные города, производства. А у нас программа, которая сегодня предлагается министерством, — это программа рутинного развития, а не прорыва". 

Поэтому говорить о том, что нет стратегии, не приходится. По моим подсчетам начиная с 1997 г. было написано и не выполнено около 10 программ и стратегий. Кто-нибудь сегодня вспоминает о самой свежей Национальной программе Дальнего Востока, утвержденной в 2020 г.? Так вот все они "рутинного развития", и этим объясняется уровень привлекательности региона.

— Если не ошибаюсь, губернатор на той встрече, которую вы упомянули, сказал президенту, что Приморью нужен импульс, подобный тому, какой регион получил при подготовке к саммиту АТЭС. Речь шла про обновление инфраструктуры, т.к. та, что есть, построена еще в советские времена, и привлечение дополнительных инвестиций именно в инфраструктуру.

— Да, именно так. Президент услышал губернатора, и в конце 2023 года. решением правительства РФ была определена сумма в 4,5 трлн рублей для 16 городов Дальнего Востока на реализацию мастер-планов. На Владивосток предусмотрено 950 млрд. Если помните, на подготовку к саммиту АТЭС 2012 г. и развитие инфраструктуры Владивостока общие затраты составили 680 млрд рублей. По соотношению стоимости человеческого капитала к стоимости инфраструктурного комплекса города можно определить, при каких значениях можно остановить отток населения. По расчетам, чтобы добиться такого эффекта, в инфраструктуру тогда нужно было вложить еще порядка 900 млрд рублей. Спустя десять лет, разумеется, уже другие деньги, тем не менее сумма беспрецедентно большая.  

Вопрос в другом. Когда шла подготовка к саммиту АТЭС, чтобы освоить объем вложений, при том уровне производительности в строительной отрасли нужно было привлечь от 180 до 210 тысяч работающих. Реально же было занято не больше 130 тысяч. Этим разрывом, при всех прочих обстоятельствах, можно объяснить, почему что-то не достроили, качество строительства, и так далее.

Ситуация 2008-2012 годов существенно отличается от нынешней. С учетом сокращения численности населения Приморского края на 136,4 тысячи с 2010 по 2022 г., а также незаконных санкций, СВО, сокращения внешней миграции и других обстоятельств, стоит задуматься, кем будут осваиваться выделенные правительством деньги?

— Юрий Алексеевич, по мастер-плану. Речь, все-таки, о мастер-плане Владивостокской агломерации. В нее включили и Большой Камень, и даже Арсеньев. Получается, как видится, некоторый разброс.

— Это важный и пока открытый вопрос стратегии пространственного развития и страны, и регионов. В начале 90-х в городском Совете народных депутатов с участием большого коллектива специалистов (более 200 человек) разрабатывалась Концепция социально-экономического развития южного Приморья. Тогда в зону Владивостокской агломерации вошла территория водосборного бассейна залива Петра Великого. С точки зрения административного деления в нее вошли Владивосток, Артем и Большой Камень и три района: Надеждинский, Шкотовский и Хасанский.

Главная идея агломерирования состояла в объединении прибрежных территорий для развития по единому плану портовой инфраструктуры, чтобы устранить конкуренцию между нашими портами за грузовую базу в интересах иностранцев. Тогда было немало критики в адрес разрабатываемого документа: если до Славянки или Большого Камня не возникало вопросов как добраться из Владивостока, то на полуостров Де-Фриз это было просто нереально.

Агломерация сегодня существенно раздвинула свои границы: в ее зону входят территории двухчасовой доступности. За эти годы и дороги стали лучше, и уровень автомобилизации самый высокий в стране, да и задач становится больше. Уссурийск стал ближе, до него всего час езды. При всей актуальности дальнейшего укрепления и наращивания потенциала портовой инфраструктуры, в рамках агломерации появляется возможность попробовать решить и демографические проблемы.

Когда губернатор говорил о 1 млн кв. м. жилья, почти половина из них приходится на индивидуальное жилье. Люди все больше стремятся построить свой дом, по Владивостоку это особенно видно. Согласитесь для многоэтажного дома — "человейника" — многодетность противопоказана, проблем и рисков для детского населения в таком жилье гораздо больше.

Решение проблем видится в планомерном и последовательном расселении на "земле" с разными размерами прилегающей земли, с вкраплениями социально-инфраструктурных объектов, но главное с надежной и устойчивой транспортной связью. О преимуществах такого расселения можно много рассказывать, но главное в нем — возможность применения не финансового, а демографического рычага, обеспечивающего прирост численности населения.

В этом направлении пока мало участия и субъекта федерации и местных органов власти, на это не очень ориентируется девелоперское сообщество, да и банкам не особенно интересно иметь дело с мелкими клиентами. Кроме того, с точки зрения законодательства здесь тоже есть проблемы, начиная с юридически не оформленных понятий "агломерация", "мастер-план", до закрепленной обособленности населенных пунктов, или муниципальных образований, формирования их бюджетов и невозможности объединения нескольких для решения общих задач. 

— Позвольте, я еще вернусь к мастер-планам. На ваш взгляд, в таком виде, как предлагается сейчас, это хоть как-то позволит развивать территорию, улучшить демографическую ситуацию на Дальнем Востоке?

— Как я не пытаюсь увильнуть от навязанных нам "мастер-планов", вы меня все равно к ним возвращаете. Почему мы должны уходить от работавших до этого Генеральных планов развития городов, от разработки схем районных планировок, а вот давайте строить "мастер-планы" и "умные города"? Мое глубокое убеждение, что наша градостроительная и планировочная школа, созданная при Советской власти, более продвинута, а главное гуманна по отношению к человеку, от чего ни при каких обстоятельствах отказываться нельзя. 

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу "мастер-планы" не имеют в виду развитие территории, а про демографию вообще речь не идет. Сегодня это возможность для застройщика урвать участок земли, на котором можно возвести очередную "свечку", и успеть продать с хорошей маржой. В этом с ним солидарен банкир. У них на пути препятствие в виде Генерального плана, в котором есть определенные ограничения, которые преодолеть можно только одним путем — незаконным. 

Может пора задумываться о природе лесных пожаров, и стихийных бедствий, когда выгорают целые поселения, или наводнений, затапливающих города? Может стоит, прежде чем возводить очередной архитектурный шедевр, обратиться к географам, планировщикам, другим специалистам, и получить обоснованный ответ на вопрос, где можно строить, а где невозможно ни при каких обстоятельствах? Территория, разумеется, выдержит любой хаос, вносимый застройщиком, но потом она мстит за неразумные решения.

Как бы кто не оценивал разработки прошлого по Владивостокской агломерации, но многое из того, что предлагалось тогда, и что воспринималось как плод воспаленного сознания, сегодня реализовано, и считается, что по-другому и быть не могло.

Вместе с тем, до сих пор не удалось решить задачу в рамках агломерации объединить и развивать по единому плану портовую инфраструктуру, с глубокой специализацией отдельных портов, в кооперации с другими, но с высоким уровнем производительности труда в каждом из них.

А вторая задача — действительно демографическое развитие. Городской комфорт в сельской местности на регулярно спланированной территории, с набором первичных услуг, и свободным и быстрым доступом к другим благам цивилизации.

— Если говорить о молодежи, то сейчас в жизни за городом есть минус. Далеко добираться. Общественный транспорт не сказать, что хорошо развит. И даже если на автомобиле — все пробки соберешь, пока доберешься.

— Сегодня минусы и проблема не только для молодых. В пробках утром и вечером в одну и в другую сторону стоят и млад, и стар.

А представим, что администрация будущей агломерации уехала из центра, который совсем не центр, а периферия по отношению к жителям агломерации, и тем потокам, которые движутся в одну и в другую сторону. Туда же потянулись производства, торговля, обслуживание, школы, больницы, и даже театры. А историческая часть города осталась туристам, туда горожане повезут своих гостей, здесь встречают круизные лайнеры и пассажиров со всех концов света, здесь размещается яхтенный флот со всего края, а может и Дальнего Востока.  

Горожане все больше стремятся уйти за город, там же формируется крупнейший на Дальнем Востоке транспортно-логистический комплекс, открываются новые производства. И только центр принятия решений остается камнем, вросшим в то место, где остались следы первооткрывателей.

На моей памяти, по меньшей мере, было пять подходов к решению транспортной задачи: расширяли проезжую часть, забирая под нее тротуары, строили новые путепроводы, меняли схему движения, но неизменным оставалась позиция администрации и пробки.

Центр агломерации должен быть не в оконечности, не на краю, как сейчас, а в ее центре. И все коммуникации, все транспортные пути, вся логистика и все прочее — тоже там. Тогда молодежь скажет да, я рядом с центром, здесь есть все.

Исторический центр Владивостока как визитная карточка не просто Дальнего Востока, а России, необходимо обустраивать в виде туристическо-рекреационного кластера, включая и территорию острова Русский.

Портовые мощности города, по мере становления крупных специализированных портов на противоположных берегах Амурского и Уссурийского заливов, должны уйти, а освободившиеся производственные здания могут быть превращены в круглогодичные стоянки для яхтенного флота. Это позволит решить проблемы с грузовыми перевозками по городу, и, по всей видимости, может решиться проблема с нефтебазой в районе Первой речки. Как это ни покажется странным, но она, в том числе, может стать местом туристического показа, раскрутив его историческое начало с керосиновой лавки А. Нобеля.

Но самым мощным проектом, который может стать местом притяжения туристов, должна стать рекультивация бухты Золотой Рог, с доведением его до состояния, когда в нем будет водиться трепанг и другая морская экзотика.  

— Про город-спутник отдельный вопрос. Изначально планировалось, что там будут проживать 300 тысяч человек. Сейчас речь идет про 80 тысяч человек. Насколько эти планы реалистичны? И, в принципе, как вы этот проект оцениваете?

— Вопрос, который напрашивается сразу: какую задачу хотят решить авторы данного проекта: улучшить жизнь горожан? Но почему там, где их нет, а не там, где они живут? Каких-либо других версий Минвостокразвития, министр не предлагают.

Предположить, что туда переместится городская администрация, обозначив вслед за горожанами движение на север, но это еще более тупиковое место, не пригодное для судоходства, и в стороне от основных транспортных магистралей. Можно, конечно, подарить идею министру, и в этом месте разместить консульскую деревню, собрав довольно компактно все консульские представительства, и те которые уже здесь, и которые появятся в будущем. Со всеми коммуникациями, сферой обслуживания, жильем, школами для детей и т.д.

Но на такое предложение можно ждать положительной реакции только тогда, когда в этом направлении будет двигаться мэрия.

— Юрий Алексеевич, вы говорите, что нужно привлекать на Дальний Восток всех, кого только можно. Мы ведь говорим не только о внутренней миграции, но и привлечении иностранных граждан, соотечественников. Какое соотношение мигрантов и, так сказать, граждан страны считается оптимальным для сохранения стабильности? 

— Уточню, не "всех, кого можно", а прежде всего говорящих и думающих по-русски. В мире еще много русских, которые хотели бы вернуться в Россию. Но это не значит, что другим национальностям въезд запрещен. Абсолютный рост численности населения для страны является важнейшим условием ее выживания.

В начале нынешнего столетия мы дважды упустили шанс прирасти населением: когда ограничили выдачу гражданства русскоязычным мигрантам, которых вытолкали из бывших братских республик. А второй раз, когда приняли программу содействия добровольному переселению соотечественников, проживающих за рубежом. Идея послать сигнал соотечественникам о возможности вернуться на Родину позитивна, но исполнение и до сих пор не привело к желаемому результату.  

Вторая составляющая — нам нужны квалифицированные кадры. Третье — мы должны увеличить объем принимаемых иностранных студентов на порядки — с 5 тысяч до 50-ти. Сейчас чаще как приезжают без знания языка, так и уезжают без него. Естественно, в таком случае от них ждать нам какой-то выгоды не приходится. Поэтому обучать их нужно так, чтобы они русифицировались. Какая-то часть из них будет оставаться здесь, какую-то часть привлекать для работы на нашей территории.

И уже четвертый и пятый план — это те мигранты, которые едут из Средней Азии.

— Представляет ли сейчас Дальний Восток привлекательность для мигрантов?

— Нет, привлекательность падает. До этого из Таджикистана, Казахстана, Армении даже поток увеличивался. В 2023 году этот поток замедлился. Но хуже всего дело обстоит с украинцами. За последние три года поток уменьшился. Счет где-то на 3-5 тысяч человек всего-навсего.

— На Дальний Восток? 

— В Приморский край. В 2014 году сюда приехало более 4 тысяч человек, а закрепилось меньше тысячи. А почему? Потому что этими людьми занималось вообще МЧС. Почему их расселили в Малой Ярославке? Потому что там есть пустое общежитие. А почему оно пустое? Потому что здесь нет рабочих мест, и люди отсюда уехали. А зачем вы их туда поселили? Что они там будут делать, где работать?

Повторюсь, что мигрантов есть несколько категорий. К каждой из них должен быть свой подход и свое целевое назначение. Если мы на это ориентированы, и если мы к каждому свои инструменты применяем, ну, тогда какой-то результат будет.

— Сегодняшняя миграционная политика государства насколько вам кажется логичной и понятной?

— Она не имеет целевой направленности, к сожалению. Поэтому мы пожинаем то, что мы имеем. Когда у тебя нет цели, то любой ветер тебе будет встречным.

— У меня последний вопрос. Как раз вы Уссурийск упомянули. Среди приморских городов Находка теряет население, Владивосток теряет. А Уссурийск растет. За счет чего? 

— И Артем еще растет. За счет окружения. В крае-то идет уменьшение. Народ стягивается туда, где "потеплее". И там идет оживление производства, возникает потребность в людях. Они туда и едут.

Наговорили много, еще больше осталось за пределами нашего разговора. Но чтобы это не ушло "в песок", представляется, что нужен серьезный разговор с теми, кто сегодня принимает решения. Нужно думать о том, чтобы в эту работу включился и депутатский корпус, и общественность, без молодежи не обойтись, поскольку речь идет не только об их благополучии, но и их детей, многодетные семьи могли бы стать отличными консультантами. Одним словом, решение демографических проблем можно найти только всем миром, и только так преодолеть нынешнее "недоразвитие".

Политика и бизнес в Магадане

группа о жизни Магадана и Магаданской области